В Казахстане есть профессия, о которой не принято говорить вслух. Её не обсуждают за семейным ужином, о ней не пишут в соцсетях. Всё, что известно простым гражданам, чаще всего почерпнуто из фильмов или рассказов знакомых. Речь о сотрудниках Комитета национальной безопасности. Тех, чья работа по определению скрыта за завесой тайн, кодов допуска и молчания. В преддверии их профессионального праздника, который ежегодно отмечается 13 июля, корреспондент Centralmedia24 побеседовала с почётным сотрудником и ветераном службы Кендебай Адамбеком.
За его плечами почти три с половиной десятилетия службы от младшего оперуполномоченного Балхашского горотдела УКНБ РК по Жезказганской области до начальника Антитеррористического штаба РК. О том, какие угрозы актуальны сегодня для Казахстана, о кейсах, которые нельзя разглашать даже спустя годы, о законах молчания, «плюшках» системы и цене преданности – читайте в интервью Centralmedia24.
– Почему вы выбрали работу в КНБ? Что тогда повлияло на ваш выбор?
– Я из маленького горняцкого посёлка, из простой семьи. Отец был механиком на руднике, мама – учитель начальных классов. По нашим обычаям, воспитывался у дедушки и бабушки. Я стал первым в семье, кто получил высшее образование – горный инженер-механик.
В 25 лет устроился работать в систему профтехобразование. До этого трудился на золотой шахте Акбакайского ГОКа (Горно-обогатительный комбинат. – Ред.) в Жамбылской области. Тогда это был ещё Советский Союз. Спустя два года по семейным обстоятельствам вернулся в Балхаш.
В 1990 году в Конырате и в Восточном Конырате начались проблемы: карьер уменьшил добычу меди, шахты объединяли, работы становилось меньше. Я не смог туда устроиться, и по рекомендации старших пошёл работать в профтехучилище горного профиля. Я не педагог, думал: поработаю мастером, а дальше видно будет. Но через два с половиной года стал директором этого горного училища – мне тогда было 27 лет. С 1993 по 1995 год я был директором.
В 29 лет мне предложили сразу три позиции: заведующего отделом внутренней политики акимата Балхаша, директора предприятия и место в КНБ. Я понимал, что если пригласили – значит уже изучили.
В 30 лет уже взрослый человек с семьёй и двумя детьми я ушёл из образования в КНБ. Коллеги шутили, мол, поменял кресло директора на кресло младшего оперуполномоченного. Но после этого я прослужил в комитете 28 лет, а с учётом льготного исчисления – 34 года. В запас ушёл два года назад – в 58.
Для меня КНБ казался недосягаемым. Я думал, что недостоин там служить, хотя школу окончил с отличием, вуз – неплохо, работал на руководящей должности.
Тогда было неписаное правило – тех, кто сам обращается, не брали. Комитет должен был сам найти человека по моральным, деловым, личным качествам. Он должен был быть лучшим. Даже сейчас КНБ среди всех силовых структур стоит особняком из-за тщательного отбора. С детства, со школы, в армии, в вузе человек должен быть лидером: иметь глубокие знания, физическую форму, эрудицию, быть активным.
Я и сам потом подбирал кадры. Мы старались брать тех, кто понимал, куда идёт, потому что ритм работы очень тяжёлый: без выходных, зачастую с урезанным отпуском. Всё ради интересов дела. Это не просто слова. Около 80% моих коллег действительно так живут.
– Расскажите о своей службе и обязанностях?
– Я пришёл в органы младшим оперуполномоченным Балхашского городского отдела УКНБ РК по Жезказганской области по линии контрразведки.
Через три месяца получил звание оперуполномоченного, через два года – старшего. Потом, будучи капитаном, стал начальником Саранского городского отдела УКНБ по Карагандинской области. В 1997 году из-за нехватки финансирования многие городские подразделения закрывали, включая Саранский. Эти функции передали в Шахтинский горотдел, а меня назначили начальником первой службы управления по борьбе с организованной преступностью и коррупцией. Это подразделение создали с учётом вхождения ГСК (Государственный следственный комитет. – Ред.). Я возглавлял это подразделение почти четыре года.
Потом работал около двух лет в кадровом управлении, а затем меня пригласили в центральный аппарат – департамент по борьбе с международным терроризмом и религиозным экстремизмом. Через четыре месяца меня назначили заместителем начальника информационно-аналитического управления. Через менее чем два года стал начальником департамента. Ещё девять лет я трудился в этом направлении.
Когда в 2010-2011 годы в стране произошёл ряд взрывов, меня назначили начальником штаба Антитеррористического центра КНБ РК. Там я проработал почти четыре года.
Позже меня направили в Караганду, где я прослужил семь лет.
Тогда Карагандинская область была самой большой по территории и одной из самых сложных с точки зрения оперативной обстановки: промышленный и многонациональный регион. Там охватывались все ключевые направления нашей работы: разведка, контрразведка, борьба с международным терроризмом и экстремизмом, экономическая контрразведка, борьба с коррупцией. Всё это было в зоне нашей ответственности.
– Каким должен быть сотрудник КНБ?
– Характерная черта сотрудника КНБ – стремление стать профессионалом в той сфере, куда его направляют. Мы должны знать предмет до глубины, чтобы говорить на одном языке с экспертами в религиоведении, терроризме, госорганах. Мы изучаем законодательную, оперативную базу, чтобы выявлять и нейтрализовать потенциальные угрозы.
Сила нашей спецслужбы в аналитике и упреждающей работе.
Если произошёл теракт – значит где-то мы недоработали. Наша задача – не допустить этого. Мы должны тихо, мирно работать, без рекламы. Если нас не слышно и не видно – значит мы работаем достойно.
– Помните ли своё первое задание? Расскажите о нём.
– Одно из первых заданий было выявление иностранцев, нарушающих режим пребывания. Я только получил допуск к секретной информации. Тогда выявил четырёх граждан КНДР, приехавших на Балхашский горно-металлургический комбинат. Они прибыли к нам и не прошли регистрацию. После информирования полиция составила административное дело, и их судом выдворили из страны.
– Как выглядел ваш обычный рабочий день? Насколько он предсказуем?
– Утро начиналось с планирования: либо с вечера, либо утром определяешь задачи, согласовываешь с руководством. Но если оперативная обстановка изменилась и необходимо твоё влияние на ситуацию, то, конечно, приходится корректировать план, чтобы обеспечить общественную и политическую стабильность. Хоть это и зона ответственности местных властей, КНБ содействует упреждающей информацией и оперативными мерами. Детали – это уже закрытая часть.
– Какие «плюшки» есть в вашей профессии, о которых редко говорят? И какие есть ограничения, присущие именно вашей работе?
– Поступая на службу в КНБ, человек добровольно ограничивает свои права. Например, без разрешения руководства нельзя покинуть город. Даже на свадьбу или к родственникам – только с письменным рапортом.
Раньше были льготы: 50% на коммунальные услуги, бесплатный проезд на любом виде транспорта в отпуск в оба конца, в том числе членам семей, бесплатный проезд в городском автобусе. Сейчас их нет, но есть жилищные выплаты, иные льготы. Благодаря им очередей на жильё в комитете нет. Каждый сотрудник может на эти жилищные выплаты купить квартиру.
У нас также существуют ведомственные поликлиники, госпитали в Астане, Алматы и Актау, где предоставляют 100% обеспечение лекарствами. Если что-то потратил за пределами – деньги возмещают. Это распространяется и на супругу, и на детей до совершеннолетия или окончания вуза. Плюс путёвки в санатории по показаниям.
В целом социальный пакет достойный. Родина требует, но и заботится.
– Вы работали с секретной информацией. Сложно ли жить, когда нельзя делиться даже с самыми близкими?
– Гражданин принимает эти ограничения сам. Подписывает документы с обязательствами, которые действуют даже после выхода в запас. Например, нужно сообщать о любых изменениях за 48 часов: привлечение родственников к уголовной ответственности, смена места жительства и так далее. Супругу это касается в меньшей степени. Однако её необходимо тщательно проконсультировать, куда идёт муж.
Когда я пришёл в органы, замначальника Балхашского горотдела приходил домой и инструктировал мою жену. Она всё понимала. С первых дней в семье установилось правило: вышел за здание КНБ – забыл, что внутри. Никто не спрашивал, чем я занимаюсь. Дома к этому привыкли.
Это закрытая информация. За разглашение придётся нести уголовную ответственность. Это не просто слова. Особенно на участках, связанных с борьбой с коррупцией, терроризмом и экстремизмом. Цена ошибки может быть очень высокой.
– Бывали ли моральные дилеммы, когда долг противоречит личным убеждениям? Как вы их проживали?
– Зачастую такое бывало. У казахов много родственников.
Умение сказать «нет» – вопрос воспитания и порядочности. Я ни разу не продал интересы службы, но потерял много друзей, когда работал начальником ДКНБ в Карагандинской области. Друзья приводили своих сыновей, я их смотрел наравне с теми, которых мы смотрим при отборе. Если они не подходили, я им отказывал. Я не хотел засорять систему недостойными. Пусть лучше потеряю дружбу, чем совесть.
– Расскажите про случаи, когда вам действительно было страшно.
– В июне 2016 года в Прибалхашье мы предотвратили теракт. Группа Усенова из восьми человек, трое – родные братья. Участники получили от 10 до 14 лет лишения свободы. Это был серьёзный случай. Первый личный опыт предотвращения теракта. Думаю, одного факта будет достаточно. Не скажу, что тогда мне было страшно, но я чувствовал угрозу.
В 2011-2015 годы, когда я был начальником штаба Антитеррористического центра, в стране были теракты. Тогда не было законодательной базы, поэтому мы с коллегами подготовили законопроекты, которые внесли в парламент.
Мы поменяли большое количество кодексов, законов и указов. Всё это прописали: как проводить антитеррористическую операцию, как заниматься профилактикой. В 2012 году приняли изменения в законы и кодексы, касающиеся антитеррористических операций. Позже – вместе с Генпрокуратурой по противодействию экстремизму.
– Расскажите о самых запоминающихся или тяжёлых кейсах.
– Таких много. Но я ушёл только два года назад. Время говорить о них ещё не пришло. Много дел по противодействию терроризму, экстремизму, экономической контрразведке. По всем направлениям были тяжелые кейсы, которые иногда приходилось решать по несколько лет.
В 2000-х годах у нас не совсем полноценно было выстроено сотрудничество в сфере борьбы с терроризмом в международных организациях.
Но сегодня ключевые партнёры – Антитеррористический центр СНГ в Москве и Шанхайская организация сотрудничества в Пекине с Региональной антитеррористической структурой в Ташкенте. Также Организация договора о коллективной безопасности, но это больше про военное взаимодействие.
– Какие угрозы вы считаете сегодня наиболее актуальными для Казахстана?
– С учётом событий на Ближнем Востоке – в Сирии, Афганистане – для нас по-прежнему актуален вопрос противодействия международному терроризму и религиозному экстремизму. Это первое.
Второе – экономическая безопасность. Учитывая ситуации в соседних странах, вопросы экономической безопасности также требуют внимания.
Третье направление – борьба с коррупцией, которую сегодня приравнивают к вопросам национальной безопасности.
Всё это – ключевые направления, над которыми нужно работать системно и на упреждение. Есть ещё немаловажные направления в комитете, как пограничная служба, правительственная связь и другие.
– Вы знаете о стране больше, чем большинство. Что вас беспокоит как гражданина, а не как сотрудника?
– Я хочу, чтобы народ Казахстана работал над внутренними проблемами, а не смотрел по сторонам.
Насколько справедливым будет Жаңа Қазақстан – зависит от каждого.
Меня волнует уровень госязыка, воспитание молодёжи, качество кадров, медицины и образования. Дети выросли, но есть внуки.
Как депутат маслихата и член Совета генералов Астаны, считаю, что столица должна быть комфортной для жителей и гостей города, примером для других. Свет, тепло, вода, работа, отдых, парки, театры, кино – всё должно быть для людей.
– Насколько ваша работа похожа на то, что мы видим в фильмах про спецслужбы?
– Отчасти похожа. Где-то добавляют зрелищности, где-то ради рейтингов приукрашивают, местами откровенно передёргивают. Когда мы смотрим фильмы о спецслужбах, часто посмеиваемся, потому что реальность совсем другая – гораздо жёстче. Оперативная обстановка в стране непростая, и с кино она мало похожа.
«Транссибирский экспресс» – хороший фильм, мы его уважаем. Он более или менее близок к тому, как всё бывает на самом деле.
– Хотели ли вы когда-нибудь уйти из этой сферы?
– Это бывает, когда человек приходит в молодости, не осознав выбор. Я пришёл в 30 лет осознанно. После должности директора училища стал младшим опером. Это было непросто. Но я всё понимал и спокойно прошёл этот путь.
Желания уйти не было. Два года назад решил, что пора – здоровье подводит, нужно дать дорогу молодым. Мог служить ещё два года, но принял решение и ушёл в запас.
Сейчас Кендебай Адамбек – депутат маслихата Астаны VIII созыва, председатель постоянной комиссии маслихата по вопросам бюджета, экономики, промышленности и предпринимательства.
Имеет несколько государственных наград и юбилейные медали:
- 20 юбилейных и ведомственных медалей.
- Орден «Даңк» второй степени (2021 г.).
- Орден «Айбын» второй степени (2013 г.).
- Медаль «Жауынгерлік ерлігі үшін» (2005 г.).
В силу специфики службы многое так и остаётся за закрытыми дверями. Журналисту Centralmedia24 удалось узнать лишь малую часть того, чем живут и занимаются работники спецслужбы.
Читайте также:
