Внешне экономика Казахстана демонстрирует рост – ВВП увеличивается, инфляция снижается, в отчётах фигурируют рекордные прибыли. Но за этими цифрами скрываются сложные экономические операции внутри системы госкапитала. АО «Казахстанский фонд устойчивости» (КФУ, англ. KSF) отзывает депозит, «Самрук-Казына» выплачивает разовые дивиденды, Национальный фонд закрывает дефицит бюджета. Пока казахстанцы снимают депозиты, государство и национальные компании расходуют резервы. Подробнее – в статье корреспондента Centralmedia24.
Почему Halyk Bank потерял деньги из-за фонда устойчивости
В январе 2024 года Halyk зафиксировал убытки после того, как КФУ досрочно отозвал депозит для погашения собственных долгов. Средства были направлены на выплаты по облигациям, размещённым на бирже Astana International Exchange (AIX). В отчётности банка эта операция отразилась как убыль. А уже в 2025 году на фоне заниженной базы предыдущего года прибыль выглядела аномально высокой.
Формально это выглядело как обычное перераспределение ликвидности внутри системы. Но фактически банк зафиксировал убыток по итогам 2024 года. А уже в 2025-м на фоне «котлованной графика» в отчётности AIX появился резкий рост прибыли: +275 млрд тенге, или 54,5%. Без этого эффекта рост составил бы всего 19,1%.
Этот эпизод – классический пример того, как одна операция внутри госфонда может повлиять на восприятие состояния крупнейшего банка страны, не затронув при этом ни реальную экономику, ни операционный бизнес.
Цифры в отчётности могут сработать как успокоительное для народа и создать ощущение движения вперёд. Хотя выглядит всё это как обычная переоценка.
Что регулирует КФУ и кто за ним стоит
АО «Фонд устойчивого развития Казахстана» – не инвестиционный фонд и не управляющая компания. Как сказано на официальном сайте фонда, это инструмент Национального банка, предназначенный для срочной финансовой поддержки банковской системы. Формально – отдельное юрлицо. Фактически – денежный рычаг Нацбанка, действующий вне прямого бюджета и вне поля зрения общества.
КФУ не раскрывает ни систематику активов, ни цели размещения депозитов, ни своих вкладчиков. Такая структура может напоминать некий чёрный ящик, в который складывают миллиарды, а вынимают некий экономический эффект в нужном месте: на балансе банка, в отчётах, экономической сводке.
В отчёте Halyk Bank за I квартал 2025 года указано, что именно из-за досрочного отзыва депозита КФУ банк понёс убыток в 66,1 млрд тенге. Формулировка подчёркивает: отзыв произошёл по инициативе фонда в рамках исполнения его собственных обязательств перед вкладчиками. Кто эти вкладчики – неизвестно, но с высокой вероятностью это государственные структуры, нацкомпании или крупные квазигосорганы. Как будто деньги внутри системы могут «гулять» между своими, но без огласки.
Фонд не подчиняется «Самрук-Қазыне» и не входит в его структуру, хотя логически работает в том же поле: облигации, банки, госпрограммы, бюджетные «инъекции». Всё это делает его похожим на оперативный резерв, задачей которого стало не столько развитие, сколько стабилизация отчётов. Таким образом, ссылаясь к его названию, устойчивость в деятельности фонда сегодня проявляется, прежде всего, в регулярной поддержке бюджетной статистики.
Самрук-Казына: бюджетный донор по умолчанию
«Самрук-Казына» – ещё один способ бюджетной поддержки, но в этом случае через квазигоссектор или нацкомпании. В обзоре Международного валютного фонда (МВФ, англ. IMF) за январь 2025 года (IMF Country Report No. 25/31), отмечены два эпизода, которые ярко демонстрируют проблемы в экономике страны.
- В 2023 году «Самрук-Казына» выплачивает дивиденды в бюджет на сумму 1,1% ВВП. Эти доходы засчитаны как ненефтяные поступления.
При этом в отчёте не указано, какие конкретно дочерние компании обеспечили дивиденды в 2023 году. Однако учитывая структуру активов «Самрук-Казыны», не исключено, что среди них могли бы быть и известные казахстанские гиганты экономики: «КазМунайГаз» и KEGOC.
МВФ подчёркивает, что такие источники финансирования — разовые и нестабильные, они временно закрывают дефицит фискальной базы, но не формируют основу для устойчивого роста.
- Второй случай: в 2024 году продали 12% доли в «Казатомпроме«, в результате чего бюджет получил ещё 0,3% ВВП. Эта сделка также отражена в структуре ненефтяных поступлений.
Таким образом, государство просто перегнало актив из одного кармана в другой: «Самрук» продал долю, а Нацфонд заплатил, бюджет отчитался о росте поступлений. После сделки доля «Самрука» в «Казатомпроме» снизилась с 75 до 63%.
При этом в открытых отчётах «Самрука» не указано, какие конкретно дочерние компании обеспечили выплату дивидендов в 2023 году. Но по структуре активов можно предположить, что речь идёт о крупнейших госкомпаниях – «КазМунайГазе», KEGOC, возможно, «Казпочте» и КТЖ.
Вместе с действиями фонда устойчивости КФУ эта схема демонстрирует, как система госкапитала в Казахстане мобилизует активы ради текущего баланса, а не инвестиционного развития.
МВФ: прогнозы, которые уже сбываются
Таким образом, и в случае с фондом устойчивости КФУ, и в случае с «Самрук-Казыной» описываются действия, направленные на покрытие текущих обязательств за счёт разовых мер. В отчёте также приводятся макропрогнозы, согласно которым в 2025 году ВВП Казахстана вырастет на 8,8%, в том числе за счёт увеличения добычи нефти вне квот ОПЕК+.
Одновременно МВФ прогнозирует снижение инфляции по показателю Headline (EOP):
с 9,8% в 2024 году до 7,7% в 2025 и 6,2% – в 2026.
Прогнозы МВФ от января 2025 года точно совпадают с тем, что происходит в экономике Казахстана уже сейчас. И рост ВВП за счёт нефтяного сектора, и разовые меры со стороны госфондов, и снижение инфляции при сжатом потреблении — всё это описано в тексте обзора.
Напрашивается закономерный вопрос: почему внешние аналитики способны описать поведение экономики Казахстана с точностью вплоть до экономических механизмов, которых официальные органы не раскрывают вовсе?
Нефть и международные сравнения фондов
Казахстан – не единственная страна с нефтяной экономикой. Но подход совершенно уникальный.
В Норвегии с сопоставимыми объёмами добычи действует нефтяной фонд – «Государственный пенсионный фонд Норвегии», его активы – 1,8 трлн долларов, расходы строго лимитированы, и судя по полным отчётам (NBIM Annual Report 2024), которые находятся в свободном доступе, управление полностью прозрачно.
В ОАЭ фонд ADIA инвестирует нефтяные деньги в образование, инфраструктуру, инновации. Этот фонд не хвастает подробными отчётами, но при этом складывается впечатление, что он хорошо справляется со свой главной задачей – «укрепление будущего».
Наши казахстанские фонды создают отличный контраст на фоне вышеперечисленных, временно латая дыры в статистике. И пока другие страны конвертируют сырьё в развитие, здесь оно превращается во временное перекрытие убытков с «плюсом» в следующем отчётном периоде.
Финал: устойчивость на бумаге, а в системе пустота
Сразу после всплесков отчётных цифр наступает реальность:
- Население: доходы почти не растут, ставки по вкладам не покрывают инфляцию, люди всё чаще снимают депозиты или покупают доллар. Курс тенге, по данным Нацбанка на 21 июля 2025, – 533 за доллар – исторический минимум.
- Государство: рост ВВП – только за счёт нефти. Налоговая база остаётся узкой, ненефтяные отрасли – слабые. Бюджет держится на разовых поступлениях и изъятиях из Нацфонда.
- Фонды: КФУ отзывает депозит, «Самрук» – выплачивает дивиденды и продаёт доли.
Нацфонд, который должен накапливать, – перерасходуется.
В отчёте МВФ отмечено:
- Казахстан уже израсходовал 75% поступлений в Нацфонд (в 2007-2023 годы).
- За 10 лет активы фонда сократились с 77 до 60 млрд долларов.
- В 2023 году из фонда взяли 8% его активов – выше большинства мировых лимитов.
- Чистые государственные активы упали с 19 до 1% ВВП.
МВФ прямо указывает: такой доступ к резервам подрывает стимулы к реформам, а бюджет становится менее понятным и таким образом не видно, что временно, а что стабильно.
И даже нефть не даёт надёжной опоры. В прогнозе на 2028 год нефтяной ВВП Казахстана уходит в минус (–0,1%). Это может означать замедление добычи, ограничение экспорта или исчерпание темпов роста. Всё это – не экономическая катастрофа, но и не устойчивое развитие. Казахстанская экономика расходует накопленное, чтобы создать видимость стабильности. И вопрос больше не в том, сколько осталось в Нацфонде, а в том, есть ли устойчивая стратегия и что делать, когда он закончится.
Читайте также:
