Экономист Расул Рысмамбетов в своём Telegram-канале опубликовал перечень приватизированных в 90-х годах объектов из книги экономиста Арыстана Есентугелова «Экономика независимого Казахстана: история рыночных реформ». Эти активы передали в частные руки, офшорам и иностранным инвесторам. У одних компаний судьба сложилась удачно. Другие исчезли, третьи до сих пор приносят стране проблемы. Как в реальности проходила приватизация и во что за 30 лет превратились эти заводы – в материале Centralmedia24.
Что за список Есентугелова
Информация из перечня предприятий принадлежит Арыстану Есентугелову – одному из наиболее авторитетных и независимых экономистов переходного периода Казахстана. Профессор, доктор экономических наук, лауреат премии Союза журналистов РК. Он участвовал в разработке ключевых реформ 1990-х и был соавтором программы «Стабилизация народного хозяйства и переход к рыночной экономике».
Его научное наследие включает более 200 работ, среди которых книги «Системный анализ в региональном планировании», «Рыночная экономика – выбор Казахстана», «Институционально-структурные преобразования экономики в Казахстане». Эти исследования стали основой для формирования современной экономической политики страны.
11 марта 2024 года Арыстан Есентугелов ушёл из жизни на 91-м году, оставив фундаментальный анализ процессов, которые продолжают определять структуру промышленности Казахстана. Его список приватизированных предприятий остаётся одним из наиболее точных и независимых свидетельств эпохи реформ 90-х.
Приватизация, которую маскировали под реформы
К началу 1990-х Казахстан унаследовал от СССР обширный промышленный каркас: руду, уголь, нефть, уран, медь и фосфор. Комбинаты обеспечивали работу целых городов, а государство оставалось единственным собственником.
Приватизация стала неизбежным шагом, но как отметил в своей книге Арыстан Есентугелов:
«Процесс приватизации происходил самым скрытым образом, порою замаскированно и через офшорные компании».
По его словам, формально речь шла о привлечении международных инвесторов. Фактически – о перераспределении наиболее доходных активов между группами влияния.
Как ССГПО стал символом внутренней борьбы за приватизацию 1990-х годов
Чтобы понять суть приватизации, нужно начать с ССГПО – Соколовско-Сарбайского горно-обогатительного объединения. Это один из крупнейших рудных гигантов Центральной Азии. Он обеспечивает Казахстан железной рудой, экспортирует концентрат в Китай и Европу, поддерживает экономику Рудного и значительную часть Костанайской области.
Сегодня ССГПО входит в Eurasian Resources Group (ERG) – крупнейший частный сырьевой холдинг Казахстана. В 2025 году предприятия группы регулярно попадают в новости: от запусков новой техники до аварий на заводах и вопросов промышленной безопасности.
Но 30 лет назад ССГПО стал сценой одной из самых громких приватизационных конфликтов. В 1990-е объединение передали под управление исландской фирме Ivedon. Формально – иностранный инвестор. На деле за ним стояли две группы: структура TWG (братья Чёрные) и команда Александра Машкевича.
На предприятие приезжали сразу две команды «законных представителей», каждая предъявляла документы, печати и распоряжения. Управление комбинатом превращалось в открытый конфликт.
Арыстан Есентугелов писал об этом так:
«В конце 1997 года правительство отозвало 39-процентный госпакет акций ССГПО из «Айведона». В конечном счёте ССГПО перешло в руки А. Машкевича».
С этого момента стало понятно, какой сценарий станет типичным для 90-х: офшор – конфликт – тендер – смена «иностранного инвестора» – переход актива к конечному бенефициару.
Машкевич – человек, вокруг которого замыкались ключевые активы
Имя Александра Машкевича появляется в книге Есентугелова на самых ключевых разворотах: ССГПО, «Казхром», ферросплавы, медь.
Он был не просто крупным бизнесменом, а частью той структуры, через которую проходили стратегические промышленные активы Казахстана. В 1990-е контроль над железной рудой, ферросплавами и добывающими предприятиями переходил к группе, которая позже сформировала ENRC (ныне ERG).
Всё повторяли по типичному сценарию: иностранная фирма входила в управление, появлялись офшоры, проводили тендеры, затем контракты расторгали. Так актив переходил к финальному игроку.
Через такую цепочку прошли:
- ТНК «Казхром»;
- Донской ГОК;
- Актюбинский и Аксуский заводы ферросплавов и некоторые медные предприятия.
В марте 2025 года Александр Машкевич вновь появился в новостях – уже как фигура уходящей эпохи. 22 марта он скончался в возрасте 72 лет после продолжительной болезни.
Эта трагедия не изменила информационный фон вокруг предприятий его групп компаний. В 2025 году ERG фигурирует в новостях в основном из-за происшествий. Например, 3 сентября 2025 года на Аксуском заводе ферросплавов – филиале АО «ТНК Казхром» – трое сотрудников получили тяжёлые термические ожоги во время производственных работ. Один рабочий оказался в реанимации, двое других – на лечении.
А несколькими месяцами ранее, 26 мая, на шахте «Болашак» Донского ГОКа произошёл выброс водорода с возгоранием. Трое электрослесарей получили ожоги, а работы на шахте остановили более чем на два месяца. К возобновлению добычи предприятие привели лишь после комплекса мероприятий по снижению концентрации водорода и согласования с надзорными органами.
Эти эпизоды демонстрируют, что крупнейшие активы приватизации 90-х сегодня определяют не только экономику, но и хронику производственных происшествий.
Иностранные инвесторы по паспорту, но не по содержанию
Арыстан Есентугелов указал, что 90-е были наполнены иностранными названиями, за которыми редко стояли настоящие глобальные корпорации.
- Japan Chrom – «японский» инвестор «Казхрома» имел только японское название, но не японский капитал. В итоге его активы всё равно оказались в составе будущей ERG.
- «Индонезийский» инвестор «Мангистаумунайгаза» исчез, едва появившись. Позже актив купили «КазМунайГаз» и CNPC.
- Исландский Ivedon в истории ССГПО оказался лишь вывеской в борьбе двух региональных групп.
И эти предприятия постигла судьба типичного сценария.
Корейский след: Samsung и Daewoo как контраст в приватизации
Корейские компании стали заметными участниками приватизации 1990-х, но их влияние сложилось по-разному. В книге Арыстан Есентугелов подчёркивает, что Samsung стала одним из немногих иностранных игроков, вокруг которых не возникало скандалов. Она успешно выстраивала отношения с руководством страны. Тогда премьер-министр Акежан Кажегельдин говорил:
«Мы намерены и далее втягивать Samsung в нашу экономику».
Samsung воспринимали как технологически развитого партнёра, и в правительстве рассчитывали на долгосрочное сотрудничество.
Но несмотря на высокий статус и отсутствие конфликтов, ни один из ключевых металлургических активов в итоге не остался под контролем Samsung. Позже они перешли в структуру «Казахмыса». Не вышло втянуть.
Другой корейский участник эпохи – Daewoo – также присутствовал в приватизационных проектах. Но не закрепился в промышленности. Его участие в ряде сделок не стало поворотным моментом для отрасли. Активы переходили от одного собственника к другому, а долгосрочной роли Daewoo в формировании современной промышленности не сохранилось.
В итоге оба бренда оказались символами иностранных инвестиций в промышленность Казахстана.
Инвестиции, которые всё-таки сработали
Есть и обратные примеры. Несмотря на хаос 90-х, отдельные проекты стали основой современной экономики.
- CNPC – один из таких случаев. Компания десятилетиями инвестировала в Актобе, Мангистауский регион, «Каражанбасмунай» и «Актобемунайгаз». Построены экспортные трубопроводы, модернизированы месторождения.
- PetroKazakhstan – преобразовала «Южнефтегаз» и ШНОС в крупный комплекс добычи и переработки. Модернизация Шымкентского НПЗ – один из заметных результатов.
- Polymetal – вложила крупные инвестиции в Бакырчик, создав современный золотодобывающий кластер там, где 20 лет существовало «проблемное» месторождение.
У этих проектов изначально не всё шло гладко. Но они смогли закрепиться на рынке и дали реальный экономический эффект.
Когда государству пришлось возвращаться и спасать активы
Есть и предприятия, куда государство возвращалось уже как спасатель.
- «Карметкомбинат» (ArcelorMittal – Qarmet). Многолетний недоинвестированный комплекс привёл к авариям, гибели шахтёров и разрушенной инфраструктуре. В 2023 году государство вернуло актив и передало его новому владельцу, при этом получив в наследство критические проблемы.
- Целинный горно-химический комбинат. Переходил между World Wide Minerals, Sabton и другими структурами. Споры длились десятилетиями, пока инфраструктура разрушалась, а предприятие теряло кадры и устойчивость.
- Экибастузская ГРЭС-1. Частные владельцы довели станцию до аварийного состояния. «Самрук-Энерго» пришлось выкупать актив и проводить срочную модернизацию.
Что осталось стране спустя 30 лет
Если изучить перечень приватизированных объектов Арыстана Есентугелова и посмотреть на него из 2025 года, картина выглядит так:
- Большинство крупных активов сосредоточены в пяти центрах силы: ERG, АО «Корпорация Казахмыс», АО НК «КазМунайГаз», АО «Самрук-Энерго», Solidcore Resources (Polymetal International plc) и Glencore.
- Значительная часть городов остаётся моногородами, зависящими от одного работодателя.
- Экологическая ситуация и инфраструктура требуют миллиардных вложений.
- Государство до сих пор вынуждено повторно брать под контроль активы, которые приватизировали как «рыночное решение».
Арыстан Есентугелов так и подытожил:
«Удачно, без скандалов приватизированных компаний были единицы».
Приватизация занимает одну из ключевых ролей в истории становления казахстанской экономики. Спустя три десятилетия она остаётся живой частью промышленной реальности с авариями, корпоративными новостями, судебными спорами и судьбами целых регионов, которые продолжают зависеть от решений ранних рыночных реформ.
Сегодня именно эти предприятия формируют основу добывающего сектора, определяют развитие моногородов и задают контуры промышленной политики Казахстана. История приватизации – не завершённая глава, а процесс, последствия которого страна ощущает до сих пор.
Читайте также:
